Мы продолжаем публикацию авторских лекций Виктора Сударикова, прочитанных в нашем храме осенью 2018 года.

Итак, мы говорим о том, что оправдание веры, защита веры должна быть и от внешних различных вопросов и тем, и от внутренних наших сомнений.

Теперь давайте порассуждаем, что у нас есть по отношению к нашим оппонентам. Наши оппоненты могут быть как людьми недоброжелательными, так и доброжелательными. И здесь важно, что очень часто нам приходится говорить не с какими-то явными противниками, явными хулителями веры, а с нашими ближними, которые могут что-то понимать совсем не так, как это содержится в учении Церкви.

Это особая, очень важная часть апологии, когда мы говорим с теми, кто нам дорог, но в тоже время мы понимаем, что мы должны суметь открыть им то, в чем они, может быть, заблуждаются.

Существует понятие классической апологетики, когда говорится о защитах богословских истин. Мы же будем больше говорить о том, с чем нам предстоит сталкиваться. И в связи с этим вопрос: с чем, с какой защитой, с каким возражением мы сталкиваемся в жизни?

Когда человек приходит к вере, у него почти сразу возникают вопросы, но вопросы возникают и к нему, возникают разговоры о вере. Очень часто этиразговоры носят недоброжелательный характер, либо они связаны с каким-то непониманием. Я думаю, что каждый это проходил с нашими близкими, коллегами, знакомыми и так далее.

И, если говорить об апологии, то опыт каких-то претензий, которые мы слышим, часто несправедливых, непонимание при каком-то достойном прохождении этого опыта может привести нас, как говорится, от силы в силу, то есть привести к большему.

Это очень существенно, что даже несчастье, трудные переживания, опыт, может быть, поражения в чем-то могут привести к победе, и Господь может преобразовать несчастье в славу. Ведь человек, в силу своей непреображенной, плотяной природы, как об этом говорится в Священном Писании, противостоит тому, к чему мы призваны как христиане. И такого сколько угодно.

Естественно, мы будем говорить о соотношении Нового и Ветхого Заветов и о понимании зла, потому что один из поводов к многочисленным претензиям — это то, что в Ветхом Завете мы видим много совершающихся войн, преступлений, убийств и так далее, и как это может не противоречить Священному Писанию. Конечно, это очень важная тема, на которой спекулируют и некоторые ереси, в том числе дошедшие до нашего времени.

Конечно, мы должны говорить о вероучении, потому что, одно дело, когда есть претензии к конкретному человеку, а другое дело, когда есть непонимание основ вероучения.

Мы призваны разъяснять, если что-то понимается не так, но для чего?Для чего защищать истинную веру? Это нужно делать потому, что христиане в Евангелии призываются свидетельствовать, быть свидетелями. И эта заповедь была не только для апостолов, эта заповедь дана всем христианам.

Мы видим в Деяниях апостолов, что проповедуют не только апостолы, но уже и многие другие. Помните из Евангелия, как женщина—самарянка после беседы со Христом сама стала проповедовать в своем городе, потому что у нее появилась потребность свидетельствовать о Боге.

Кроме того, мы должны защищать истинную веру потому, что это просто защита несправедливо обиженных, оклеветанных, защита тех христиан, которым приписывают какие-то грехи, которых они не совершали. Именно об этом говорили древние апологеты, ради этого писались первые древние апологии.

Мы все время будем приводить примеры из Священного Писания. В апологии важно от него не отрываться, потому что, к сожалению, часто можно видеть какие-то выступления, когда разговоры о вере заменяются разговорами о каких-то совсем других вещах, может быть, каких-то исторических, национальных, психологических.

Очень важно, прежде всего, не оторваться от Христа, когда мы говорим о защите веры, говорить о Боге. И, конечно, нам потребуется честность перед собой и перед другими.

Да, бывают трудные вопросы, бывают вопросы, на которые мы можем идолжны ответить, несмотря на то, что, может быть, выгоднее на них не отвечать, да и в мире положено на них не отвечать. Например, вопросы осмерти, о смысле жизни, о пути человека, о добре и зле и о многих других вещах. Вообще в обществе смерть является почти табуированным понятием, но христиане, конечно, о ней говорить и думать должны.

И, конечно, очень важны трезвость, трезвение. Помните, в Евангелии Христос говорит, когда заболела дочь Иаира: «Не бойся, только веруй». Ведь это сказано тогда, когда сообщили, что дочь уже умерла, то есть, когда человеческих сил что-то изменить уже не было, все, она уже умерла, не беспокой Учителя. И именно в этот момент Спаситель говорит: «Не бойся,только веруй».

То есть, даже если нам кажется, что возразить, обратить кого-то или помочь кому-то словом или делом невозможно, что человек совершенно далек от всего, от любых правильных понятий, это не так. Ведь даже умершую Господь смог воскресить по молитве близких.

Поэтому слова «Не бойся, только веруй» — это призыв ко всем нам, потому что даже, казалось бы, в безнадежных случаях, когда кажется, что ничего уже не поможет, Бог может сотворить с человеком любое чудо.

Поэтому в этом смысле апология существует не для того, чтобы мы быстро достигли быстрого результата, а потому, что мы призваны свидетельствовать и надеяться на Бога, а дальше Он может сотворить любое чудо. И это очень важно по отношению к любым разговорам о вере, любым возражениям, спорам и так далее.

Еще нужно сказать о том, что иногда мы можем посетовать: «Я этого не понимаю». У нас это как-то не очень принято, потому что многие считают,что, если мы пришли к вере, то мы должны сразу все понять, что мы должны суметь ответить на любой вопрос, а уж священнослужители тем более.

И, если мы честны, то мы должны уметь сказать, что вот этого явления, события, даже какой-то части вероучения мы сейчас искренне не понимаем. И в этом смысле, опять же, мы можем обратиться к Священному Писанию, к словам, которые сказал Христу отец бесноватого отрока: «Верую, Господи! Помоги моему неверию».

Это замечательные слова именно с точки зрения нашей веры и отстаивания истин веры, что, если мы чего-то не понимаем, то Бог, когда Он захочет, в силах нам это объяснить и показать. А стесняться того, что мы чего-то не знаем, не нужно. Мы не можем быть всезнающими, и честнее об этом сказать в кругу единомышленников, чем бояться, как бы кто-то не подумал, что мы чего-то не понимаем.

Еще очень важно умение слышать другого человека. Когда мы говорим о защите истин веры, мы должны услышать человека, который к нам обращается. Возможно, что у него какая-то неприязнь, какая-то злость, какое-то непонимание происходит не потому, что этот человек плохой или какой-то злобный по жизни, а потому, что он хочет быть услышанным. А мы слышим только себя.

Мне часто приходится участвовать в различных дискуссиях, и я вижу, что это работает не всегда. Кто-то, может быть, и не хочет быть услышанным. Он настолько оброс некой коростой, что очень сложно до него добраться, докопаться. Но, если мы сможем услышать человека, это, как правило, является наилучшим способом объяснения ему истин веры.

И еще есть два принципа. Один из них — никогда не говорить как бы сверху вниз. А ведь такое высокомерное отношение верующих к неверующим можно увидеть очень часто: «Нам-то открыты истины веры, а вы, невежды, давайте-ка лучше помолчите и поучитесь у нас. Мы вам покажем, насколько мы выше вас».

Иногда духовным лицам, да и мне задают, например, такой сложный вопрос: «Мне непонятно и даже кажется кощунственным отделение частицы святых для поклонения им. Как, например, могли отделить десницу Спиридона Тримифунтского, когда мы знаем о его чудесах, о его посмертных походах и так далее? Пожалуйста, растолкуйте».

Христианин, который отвечает на вопросы, дает такой ответ: «А мне кажется, что куры не так, как нужно, кудахчут. Им нужно лаять, а кошкам нужно мычать. Вам нужно сначала задаться вопросом, почему всей Церкви это не кажется кощунственным, а Вам кажется. Видимо, Вы умнее всей Церкви, святых Церковных соборов, Святых Отцов, Патриархов. Я всегда поражаюсь, когда кто—нибудь ставит себя выше учения Церкви».

Объяснения нет, человек не услышан, а над ним уже поиздевались. Соответственно, такой способ — это не способ поговорить на сложные темы, а желание показать свое превозношение над другим человеком, над незнающим, может быть, в чем-то не разбирающимся человеком. Такое превозношение — это, в общем, неудача апологии, это ее провал. От каждого из нас требуется не показать себя, свое высокомерие. При этом могут быть произнесены слова верные, но тон разговора может все испортить.

И еще есть один очень важный принцип, который часто актуален в дискуссиях. Этот принцип мы можем найти у очень известного христианского подвижника преподобного Исаака Сирина, который заключается в том, чтобы отделять человека от совершенного им греха. То есть, если человек болен, то это не значит, что он плох. Это значит, что он болен, что болезнь — это не часть человека, она не является его органичной частью, и от нее он должен исцелиться.

У нас часто бывает так, что, либо, отвергая грех, осуждают человека, либо, наоборот, не осуждая человека, перестают осуждать и грех, и, типа, все нормально, все позволено. Вот такие крайности — они тоже в этом смысле не помогают нашим апологетам.

Если у вас есть какие-то вопросы, давайте мы посвятим им некоторое время.

— У меня такой вопрос: как быть с Афонским подворьем, которое в Москве, на Таганке? Оно же не наше.

В.А. Судариков: Ну, и что? Вы туда ходите? Вы прихожанка Афонского подворья?

— Нет, но я там недавно была.  

В.А. Судариков: Я думаю, что все благополучно разрешится. Храм, находящийся в Москве, никаких искушений Вам предлагать не будет, поэтому смело можно ходить туда. Все, что живет и действует в Москве, все московские храмы не являются независимыми. Они все равно являются храмами Московского Патриархата. Подворья Поместных Церквей, подворья монастырей все равно подчиняются Московскому Патриархату, точно так же,как все остальные приходские храмы.

— А храмы Константинопольского Патриархата у нас есть?

В.А. Судариков: В Москве нет храмов Константинопольского патриархата, и в России, в общем-то, тоже. Поэтому эта проблема возникнет в различных сопредельных странах — в Эстонии и так далее.

— Есть такой товарищ Щипков, ученый. Он выступал сегодня. Вы знаете его?

В.А. Судариков: Да, знаю.

— И как он?

В.А. Судариков: Я не буду давать личных оценок.

— Он сказал, что он считает, что нужно вообще отделяться.

В.А. Судариков: Я бы не рекомендовал его слушать, но от личных оценок я уклонюсь. А если говорить о сложившейся ситуации, то я хотел бы прочитать один очень важный текст по этому поводу.  

В 1996 году, наверное, многие это помнят, у нас уже была подобная ситуация, когда были проблемы с Эстонией. Эстония, ставшая независимой,возродила путем государственного стимулирования Независимую Эстонскую Церковь в юрисдикции Константинопольского патриархата.

Тогда возник вопрос о том, что Константинопольский Патриархат принял эту Церковь в свой состав, и, естественно, часть приходов выделились из Московского Патриархата и перешли в Константинопольский Патриархат, и сложилась аналогичная ситуация.

И вот тогда митрополит Антоний Сурожский во время пасхального богослужения в пасхальной проповеди произнес следующий текст, обращенный к патриарху Алексию II: «Ваше Святейшество! Владыко!Обращаюсь к Вам как к почитаемому главе нашей Церкви, как к старому другу, потому что мою дружбу Вы никогда не отвергали.

Первый раз за всю мою жизнь, первый раз за жизнь многих встречали мы Пасху, ликуя о победе Божией и плача над собой и над нашим человеческим недостоинством. За несколько недель до Пасхи случился страшный болезненный разрыв между двумя Церквами, Русской и Константинопольской; прервано общение в таинствах.

И вот сегодня, когда мы слышим слова церковной песни: «Радостию друг друга обымем, рцем «братия» и друг другу все простим воскресением»,хочется сказать: Отче святый! Освободи твоих пасомых и пасомых Вселенского Патриарха от этого страшного бремени отчуждения там, где отчуждения, в сущности, быть не может.

В России это не чувствуется, но у нас есть приходы, в которых сочетаются прихожане и священники — и Московской, и Константинопольской Патриархий.

В Оксфорде был создан храм общими усилиями двух общин, он был освящен тремя епископами: Афинагором, представляющим Вселенскую Патриархию, мною, представляющим собой Московского Патриарха, и Лаврентием, представляющим собой Сербскую Церковь. Антиминс был подписан нами тремя, мы все трое создавали этот храм и это единство.

Почти 50 лет мы все боремся за то, чтобы создать здесь, на чужбине, единую Православную Церковь, где нет разделения между национальностями, между языками, — многоязычную, многонациональную Церковь, которая была бы православна до глубин и ничем не разделена.

И вот сейчас в Оксфорде и в нескольких других приходах нашей епархии, где священники принадлежат двум юрисдикциям, они не могут праздновать Пасху вместе. Какой это ужас, Владыко! Пожалейте не только духовенство, пожалейте народ! Я знаю, что Константинополь поступил несправедливо, что он много раз вторгался в жизнь Русской и других Церквей, но решать этот вопрос надо сообща. Будем молиться об этом.

Я сейчас обращаюсь к Вам, Ваше Святейшество, с просьбой решить этот вопрос, как в Евангелии сказано: если что случится между двумя братьями, пусть они переговорят между собой; если этого недостаточно, пусть при двух или трех свидетелях произойдет этот разговор; и только тогда, дав время покаяться, может быть, придется принять какие-то страшные меры, но не меры взаимного отчуждения от Чаши Господней».

Соедините нас, Владыко, это в Вашей власти! И тогда Пасха Христова будет победой над злом, над раздором, над неправдой, которые — увы! —продолжают существовать и в пределах Православной Церкви, и в пределах христианского мира.

Сделайте, Ваше Святейшество, все, что можно, чтобы мы стали едины не только духом, не только любовью, не только болью сердечной, но чтобы мы это единство проявили перед лицом всего мира, сначала православного, — но и инославного, и могли бы сказать: Да, Христос победил рознь, мы едины, ничто не может нас разделить, потому что един Бог, едина вера, едина Церковь. Аминь!»

Вот такая проповедь владыки Антония. На мой взгляд, такое отношение Церкви является образцовым отношением к различным разделениям. Несколько месяцев продолжалось это разделение, а затем было найдено решение, и дальше все было восстановлено.

Очень надеюсь, что разделение будет преодолено и в нынешнем случае, потому что такое разделение для Церкви неестественно, противоестественно. Понятно, что есть различные человеческие, политические и прочие соображения, но, если мы не дадим духу мира сего, что называется, победить вечное, ведь Церковь — вечное установление, то все будет правильно.

Бог пришел к людям, воплотился, а значит, предал Себя в руки людей. Вот так и Церковь предана в руки людей, и они поступают с Церковью, как хотят.

Скажите, бывают ли у вас в церкви какие-то беседы, приходят ли представители других вероисповеданий?

— Сектанты? Нет, слава Богу, не видели. У нас тут молитвенный дом рядом, но, слава Богу, к нам они не ходят.

— Виктор Андреевич, я хочу у Вас спросить. Я вот думаю, какое же мне выпало испытание. Я стала крестной девочки, а до этого в Казанском соборе покрестилась и ее мамочка, Антонина. А потом оказалось, что она адвентистка седьмого дня.

В.А. Судариков: Она стала адвентисткой после крещения?

— Нет, она все время ею была. Вот как так могло произойти? И теперь она меня не допускает к этой девочке.

В.А. Судариков: Ну, это несколько странно. Адвентисты вряд ли стали бы принимать второе крещение в Православной Церкви. Это уже какое-то отклонение, потому что адвентисты крестят по-своему.

— Поэтому у меня не было никаких сомнений, что она православная христианка. И вдруг я узнаю, что она член этой общины, причем давно.

В.А. Судариков: Ну, это отдельная тема. Среди православных христианских дисциплин есть так называемое «Сравнительное богословие», то есть сравнение того, что мы видим в различных вероучениях, в том числе христианских или уже таких несколько парахристианских, находящихся за пределами христианства.

У адвентистов седьмого дня свое крещение, и поэтому, если она,будучи членом общины, верующей, относящейся к этому исповеданию,покрестилась в Православной Церкви, то для нее это некое предательство.Это все равно, что мы пойдем и покрестимся, скажем, у баптистов, примем второе крещение.

А что касается ребенка, Вам нужно молиться о ней, поминать всегда на богослужении и дома.