Лекция о Дмитлаге в Нагатино — часть 2

Вторая часть лекции Андрея Дворникова, прочитанная на нашем приходе 4 февраля 2018 г.

 

В Нагатино жили не только инженеры, которые строили шлюз, но и рабочие, и даже инженеры с ЗИСа, с так называемых шарашек. «Шарашка» — это жаргонное название НИИ и КБ тюремного типа, подчинённых НКВД. Самый известный представитель шарашки — Сергей Павлович Королев. Он был заключенным, но заключенным привилегированным, у него было свое КБ.

На ЗИСе тоже было КБ, и за колючей проволокой жили заключенные, работавшие в этом КБ. У них был достаточно свободный доступ, связанный еще и с тем, что ЗИС производил грузовые машины, а те машины, что они делали на заводе, не подходили для нужд канала, и они прямо на канале дорабатывали их. Инженеры работали и жили в привилегированных условиях. Им говорили, что если они хоть что-то будут рассказывать о лагерной жизни, то они будут подвергаться уголовному преследованию.

Им давали расписаться вот в таком документе: «Даю настоящую расписку Управлению строительства Москва — Волгострой в том, что нигде, никому и ни при каких обстоятельствах не буду сообщать какие бы то ни было сведения, касающиеся жизни, работ, порядков и размещения лагерей НКВД, а также и в том, что не буду вступать с заключенными ни в какие частные, личные отношения и не буду выполнять никаких их частных поручений. Мне объявлено, что за нарушение этой подписки я подлежу ответственности в уголовном порядке как за оглашение секретных сведений. Родственников и знакомых, содержащихся в Дмитлаге НКВД СССР как заключенные, я не имею».

Даже вольнонаемные жаловались, что они очень много перерабатывали. Об этом они написали прокурору Москвы. А Дмитлаг — это государство в государстве. Прокурор Москвы написал прокурору Дмитлага о том, что люди много перерабатывают, на что прокурор Дмитлага ответил, что они сами знают, что и как им делать, и что разберутся без него.

Владимир Жигарев занимается генеалогией нашего района, он тоже своего рода краевед. Ему рассказывали о побегах, как заключенные пытались убегать. В лагерях было много членовредительства, потому что люди понимали, что если они будут так работать, они просто умрут.

Они ходили по деревням и спрашивали соль. Выпивали отвар соли, и кто-то после этого выживал, а кто-то не выживал. Те, кто выживали, начинали пухнуть, и их отправляли в санчасть. Кто-то рубил себе руки и не мог больше работать на тяжелых работах, и тем люди и выживали. Лагерная власть со временем это поняла, и к членовредительству стали относиться очень сурово. Мне рассказывали, как на шлюзах тонула девочка, и заключенный побежал ее спасать. Стрелки его застрелили.

Зимой, как это ни удивительно, условия для работы были гораздо лучше, чем весной или осенью, потому что не было такой влаги, воздух был сухой. Когда все замерзало, лед взрывали и вывозили его кусками. Зимой люди, как правило, работали уже в валенках, которыми их снабжали.

Вольные работали вместе с заключенными. Как правило, это были крестьяне, у которых были телеги с лошадьми. Они там, грубо говоря, халтурили, и им за это по тем временам хорошо платили. Эти крестьяне на своих лошадях вывозили грунт. Вольные общались с заключенными, но они подвергались наказанию за то, что на воле рассказывали, что происходило на стройке.

Вместе со всеми работали и высококлассные специалисты. Например, на стройку выписывали вольного человека, который хорошо разбирался в арматурном деле. Он работал в связке со всеми заключенными, и не общаться им было нельзя, ведь охранника к каждому не приставишь.

Поначалу родственникам разрешалось селиться рядом с лагерями, потом это запретили. Было очень много случаев, когда родственников тоже сажали в лагерь, и этим они себя обрекали.

Начальником Дмитлага был Семен Григорьевич Фирин. Он очень любил искусство — музыку, живопись. В лагере было много бывших работников культуры — художников, поэтов, музыкантов. Фирин собирал их вокруг себя, освобождал от тяжелых работ, и они писали музыку, песни, рисовали. Потом всех, кто имел отношение к Фирину, расстреляли. Выжили единицы.

Территории, где велось строительство, были огорожены двумя рядами колючей проволоки, вокруг стояла охрана. Эти территории были достаточно большими. На Коломенской набережной работало два трехэтажных завода по производству бетона всего лишь для одного шлюза.

На бетонные заводы по транспортеру доставлялась порода, гравий, цемент. Все это перемешивалось, и из бетономешалок выдавался бетон, который перевозился либо тележками, либо по рельсам. Бетонные заводы стояли на возвышенности, чтобы было легче везти вниз тележку с бетоном. Эта возвышенность есть до сих пор.

Там, где сейчас Нагатинский Затон, с одной стороны была улица Строительная, а с другой стороны на строительстве шлюзов работал один-единственный экскаватор. Он отсыпал там дамбу. Для того времени это была очень современная техника. В экскаваторе работало человек 8. Он работал на угле, на дровах, ходил как паровоз. Он был на гусеницах, огромный. Там были кочегары, и все были не простыми людьми, а специалистами. Работали там люди на уровне инженеров, инженеры-механики.

Этот экскаватор выкопал баржу петровских времен, груженую дубом. Видимо, баржа утонула и сгнила, а дуб остался. Он стал каменным, и из этого дуба на шлюзовых сооружениях построили двери. Эти двери до сих пор в хорошем состоянии.

Когда нужно перекрыть канал, поднимается специальный ковш и перекрывает его. Вращает шлюз цепь, она словно большая велосипедная цепь. Эту цепь специально испытывали, она действует до сих пор, и все работает.

Были опасения, что при ремонтных работах шлюз могли повредить, или его могли взорвать, все-таки шла война. А если двери шлюза взорвутся, то вода могла затопить Коломенское. Чтобы это предотвратить, на дне канала устроили так называемые фермы Томаса, чтобы перекрыть воду.

Эти фермы Томаса сделаны из лиственницы и существуют до сих пор, потому что лиственница в воде приобретает еще лучшие свойства. Железо умирает, а дерево служит, и эти фермы Томаса и сейчас как новые. Поднимается цепь, и они перекрывают канал. То есть, если что-то произойдет со шлюзом, канал можно в любое время перекрыть. На коробку шлюза шли самые лучшие материалы, все самое хорошее.

К бетонным стенкам коробки шлюза предъявлялись очень высокие требования. Гравий в этот бетон не добавлялся, чтобы не проходила внутрь вода. Эти шлюзы простоят еще лет 500, если ничего не случится. Бетонщики, которые там работали, впоследствии могли стать чуть ли не Нобелевскими лауреатами, потому что они были очень сильными специалистами по бетону.

Если вы на корабле будете проходить эти шлюзы, обратите внимание, насколько крепки их стены, в каком хорошем состоянии они находятся. Кажется, что даже атомная бомба их не разрушит.

Кстати, история нашего шлюза непростая. Случилось так, что его сначала построили, а потом взорвали. На канале этот шлюз был первым, и когда уже построили его коробку, вышел новый приказ о том, что канал должен быть шире. Пришлось шлюз взорвать и отсыпать дамбу, а остатки шлюза вывезли как раз в Нагатинский Затон.

Когда построили шлюз № 10, по генеральному плану нужно было еще строить южный порт. Планировалось, что река поднимется, и там, где Нагатинская пойма, будет много воды, и смогут приходить грузовые суда. В Нагатино заключенные сначала построили судоремонтный завод, а потом уже судостроительный завод и целую Судостроительную улицу.

Строительные материалы были очень плохими, поэтому жилые дома строили очень плохо. В бетон добавляли много гравия, и он был совсем не таким, какой шел на строительство шлюза. По этой же причине разрушаются стены Северного речного вокзала, который сейчас реконструируется.

Добавить комментарий

Ваш e-mail не будет опубликован. Обязательные поля помечены *