Окончание второй лекции В.А.Сударикова по апологетике, посвящённой древним апологетам и их трудам.

Прорбел

В.А.Судариков: Очень важная тема, о которой говорит святой Иустин, касается ереси Маркиона. Как ни удивительно, но эта ересь существует и доныне. Она не относится к ересям, осужденным на Вселенских Соборах, потому что к тому моменту, когда были Вселенские Соборы, она уже почти угасла. Сейчас же она возрождается с новой силой. Я встречался со сторонниками этой ереси.
Что же такое ересь Маркиона? Это учение о том, что Ветхий Завет написан не от Бога, что в Ветхом Завете мы видим жестокость, видим много различных кар, войн, и что в Новом Завете настоящий Бог, а в Ветхом Завете действует кто-то другой.
Творец объявляется дьяволом, объявляется, что мир фактически сотворен дьяволом. Несмотря на кажущуюся абсурдность этого учения, оно существует и доныне, и, к сожалению, есть некоторые православные, уклонившиеся в это учение.

Конечно, это учение очень сильно сочетается с антисемитизмом, с антисемитским учением о том, что евреи — это народ, избранный не Богом, а дьяволом. То есть это такое псевдорелигиозное оправдание антисемитизма.
Естественно, сторонники Маркиона редактируют Священное Писание, выкидывая из него все ссылки на Ветхий Завет. Они сокращают Священное Писание и все, что касается Ветхого Завета и всего того, где Спаситель говорит об исполнении пророчеств Ветхого Завета. Все это они выбрасывают и из посланий апостола Павла.
Маркион был современником святого Иустина. К сожалению, книга, написанная святым Иустином против Маркиона, не сохранилась. Тем не менее, в первой «Апологии» мы видим слова о том, что Маркион как бы вводит второго Бога, разделяет Бога на темное и светлое начала.
«Еще некто Маркион из Понта, который и ныне еще учит верующих ему, признает другого какого-то бога, который выше Творца. Он, при содействии демонов, многих из всякого народа заставил говорить богохульство и отвергать Бога, Творца всего мира, и исповедовать какого-то другого бога, который выше Его и сотворил большее, нежели Он».
Эти люди вышли из христиан, они уже не христиане, хотя они формально исповедуют Христа и принимают новозаветную веру, выбрасывая все, что касается Ветхого Завета, то, что Христос и был Мессией, о чем мы многократно читаем, например, у евангелиста Матфея, и что Спаситель исполнил пророчество Ветхого Завета, что это именно тот Мессия, Которого предсказывали Моисей и пророки, о Котором писал Исайя и так далее.
Если все это выбросить, то получается, что в Ветхом Завете одни демоны, а потом, в Новом Завете, ниоткуда появился Бог. Вот такое странное исповедание, странная ересь. Тем не менее, она была распространена некоторое время и существует до сих пор. Святой Иустин говорит о том, что христиане отвергают попытки объявить Бога демоном.
У святого Иустина есть еще целый ряд текстов, в которых мы видим то, что является для нас очевидным, правда, очевидность этого многие отрицают. Например, он говорит о двух путях жизни человека — о пути брака и пути девства.
Для нас это считается очевидным, и то, что эти пути одинаково могут быть спасительными, для святого Иустина, жившего много лет назад, также было очевидным. Мы видим, что два пути — брак или девство, с самого начала присущи христианству, и оба эти пути правильны.
Одна из самых главных тем Апологии» — это та, что истина ведет ко Христу, и это очень важно. В доказательство этого святой Иустин приводит слова и деяния языческих философов. Он пишет о Сократе, об Аристотеле, пишет о том, что их слова о праведности, о мире, о творении, о добродетелях также ведут ко Христу.
Это тоже очень важная тема, что вся истина мира, с каких бы сторон она ни возникала, или от Откровения Божия, как в случае с пророками, или от мудрости человеческой, настоящей мудрости, как у знаменитых философов, которых он очень уважал, ведет ко Христу.
Более того, он писал, что обвинение Сократа в том, что он отвращает от почитания богов, было прообразом обвинения Христа, и что страдание праведников — оно прообразует страдание Христово.
В этом смысле Иустин отличался от своего известного ученика апологета Татиана, который считал, что эллинская философия отвращает от Бога. Иустин говорил, что в своих высших проявлениях эллинская философия ведет к Богу и во многом является прообразовательной по отношению к миссии Христа.
За 200 лет до обретения Креста Христова святой Еленой, матерью святого Константина, Иустин говорил о почитании распятия. Он говорил об образе Креста и даже о человеке как об образе креста, о лице человеческом, что глаза и нос лица как бы образуют крест.
Святой Иустин много пишет о миссии Христа, о том, что Христос искупитель, освободитель от смерти и Спаситель мира.
Еще он пишет о том, что Христос, Вторая ипостась Святой Троицы, являлся в Ветхом Завете Моисею на Синае в виде Неопалимой Купины. Это очень важный момент — то, что для нас достаточно известно, было понятно уже в те времена.
Наконец, святой Иустин рассказывает о том, как совершаются таинства. Из этого мы видим, что, когда говорят, что все, что совершается христианами, придумано позже, уже в византийские времена, совсем не так.
Мы читаем у святого Иустина, как происходит крещение, как служатся Литургии. Достаточно подробно он описывает, как происходит крещение, и что оно обязательно соединяется с Крещальной Литургией.
Здесь, кстати, есть еще одна важная вещь. Часто говорится, что посты — это более позднее явление. Но уже у Иустина мы читаем, читаем: «Ну, кто убедится и поверит, что это учение и слова наши истинны, и обещается, что может жить сообразно с ним, тех учат, чтобы они с молитвою и постом просили у Бога отпущения прежних грехов, и мы молимся и постимся с ними».
То есть уже спустя 100 лет после Воскресения Христова пост становится делом подготовки к крещению и тех, кто готовится стать христианином, и всей Церкви, которая постится вместе с ними.
Собственно, в этом изначально и состоял смысл Великого поста, ведь именно временем в 40 дней перед Пасхой готовились к крещению, и это время вся Церковь постилась вместе с новокрещаемыми. Таким образом и возник наш традиционный пост.
Теперь поговорим о Литургии. У святого Иустина мы можем прочитать одно из первых свидетельств об уже установившейся Литургии. Он описывает Крещальную Литургию, но любая Литургия была такой же.
«После того, как омоется таким образом уверовавший и давший свое согласие, мы ведем его к братьям в общее собрание для того, чтобы со всем усердием совершить общие молитвы как о себе, так и о посвященном и о всех других, повсюду находящихся, дабы удостоиться нам, познавшим истину, явиться и по делам добрыми гражданами и исполнителями заповедей для получения вечного спасения. По окончании молитв мы приветствует друг друга лобзанием».
К сожалению, это сейчас сохраняется только у священнослужителей, когда перед совершением Евхаристии они дают друг другу лобзания со словами «Христос посреде нас» и отвечают — «И есть, и будет».
Потом к предстоятелю братия приносят хлеб и чаши воды и вина. Это наш Великий вход. Предстоятель, взяв их, воссылает именем Сына и Духа Святого хвалу и славу Отцу всего и совершает благодарение за то, что Он удостоил нас этого, как это совершается и у нас.
«После того, как он совершит молитвы и благодарение, весь присутствующий народ отвечает: «Аминь!» Аминь ― еврейское слово, значит «да будет». После благодарения предстоятеля и возглашения всего народа так называемые у нас диаконы дают каждому из присутствующих приобщаться хлеба, над которым совершено благодарение, и вина и воды, и относят к тем, которые отсутствуют».
Это было дело дьяконов, и, в общем, это очень похоже на то, как это совершается у нас. Конечно, тогда не было пышных облачений и пения, которое пришло уже позже, но смысл священнодействия был точно такой же.
Далее. «Пища эта у нас называется евхаристиею (благодарением), и никому другому не позволяется участвовать в ней, как только тому, кто верует в истину учения нашего и омылся омовением во оставление грехов и в возрождение, и живет так, как передал Христос.
Ибо мы принимаем это не как обыкновенный хлеб или обыкновенное питье: но как Христос, Спаситель наш, Словом Божиим воплотился и имел плоть и кровь для спасения нашего, таким же образом пища эта, над которой совершено благодарение через молитву слова Его, и от которой через употребление получает питание наша кровь и плоть, есть ― как мы научены ― плоть и кровь того воплотившегося Иисуса».
Таким образом, через 100 лет после Воскресения Христа мы уже видим полное описание крещения и евхаристии, причем, понятно, что это изобретено не Иустином, это идет от самого первого христианского поколения.
Мы говорим о том, что Православная Церковь содержит именно то учение, которое заповедано Христом, которое совершается со времен апостолов и их учеников. Это очень важно для понимания того, во что мы веруем, и как мы строим нашу жизнь.
Далее пишется, что со времен апостолов мы делаем воспоминания об этом, и говорится еще об одной части, которая тоже идет со времен апостолов, которые мы видим в Деяниях, — это забота о тех, кто в ней нуждается.
То есть сразу после описания Литургии святой Иустин говорит о благотворительности: «За все получаемые нами благодеяния мы прославляем Спасителя нашего через Сына Его Иисуса Христа и через Духа Святого. В так называемый день солнца — ну, то есть в воскресенье — бывает собрание в одно место всех живущих».
И далее говорится о помощи всем нуждающимся в ней, и это также связано с евхаристией. То есть помощь нуждающимся — как бы следствие того, что мы вспоминаем Христа. Вот в этом есть как бы нерасторжимая связь. Собственно, на этом «Первая апология» заканчивается.
Еще раз повторю, что, во-первых, мы говорим о том, что учение Церкви через 100 лет после Воскресения Христа имело уже практически нынешний вид.
Поговорим о таинствах Церкви. Тогда было Таинство Крещения и евхаристия, о покаянии еще не говорится. Здесь говорится о покаянии перед крещением, о исповедании своих грехов, которое было перед вхождением в Церковь.
Дальнейшим развитием Церкви уже после Иустина было покаяние. Тогда еще проблемы покаяния не было. Проблема покаяния возникла несколько позже, тоже еще во времена гонений, когда гонения иногда были такими жестокими, что многие люди отпадали от Церкви, но потом они приходили снова.
И что было делать? Если люди исповедовали свою веру, но при этом в какой-то момент от страха смерти, может быть, от страха за своих детей и родных они приносили жертвы статуе императора, Церковь признала для них возможность покаяния, очищения от их греха.
О других таинствах здесь не говорится. Миропомазание было соединено, так или иначе, с крещением, как и сейчас. А вот брак заключался в объявлении перед общиной о том, что два человека, юноша и девушка, стали мужем и женой. Они вместе причащались, и брак считался заключенным. Отдельного таинства сначала не было.
Значит, что мы видим у святого Иустина? Мы видим опровержение ереси Маркиона, которую Иустин считал очень опасной и посвятил этому и несколько страниц в «Апологии» и отдельную книгу.
Далее, что очень важно, это утверждение о том, что вся мудрость мира ведет ко Христу. Это главнейшая, важнейшая мысль «Апологии». Наконец, мы читаем, что христиане — добрые граждане, не замышляющие никакого нового царства, никаких восстаний, а желающие жизни с Богом и в Царстве Божием. На этом разговор о первой «Апологии» святого Иустина мы закончим.
Было еще несколько апологетов, которые в основном следовали учению святого Иустина, но в некоторых случаях спорили с ним. Один из них — Татиан, его ученик, уцелевший в гонениях.
Известны два его произведения — это произведение против эллинов и произведение, в котором он постарался из четырех Евангелий составить единое для просвещения и для того, чтобы как бы несколько их упростить. Этот труд, имеющий название «Диатессарон», в Церкви все-таки не прижился. Мы читаем четыре Евангелия и считаем, что редактировать их не нужно.
Были еще апологеты. Так, Афинагор Афинский живший во второй половине II века, обращался в основном к эллинам и проповедовал язычникам монотеизм. То есть он говорил о том, что Бог един, что языческое многобожие — это все неверно, это придумано людьми, а настоящее — это то, что Бог может быть только один.
Таким образом, в целом все основные богословские и вообще христианские утверждения сформулированы святым Иустином, и, как мы видим, он многому может научить и нас.
— Скажите, пожалуйста, Афинагор не причислен к лику святых?
В.А. Судариков: Нет.
— А как были открыты его произведения, где они находились?
В.А. Судариков: Был целый ряд древних библиотек. Многие из них, конечно, до нас не дошли, ведь было множество войн, когда библиотеки уничтожались, но сохранялись списки, как и, кстати сказать, произведения древних языческих философов.
Большинство списков было переписано в монастырях. Монастыри были центрами книжности, центрами переписывания книг, и в монастырских библиотеках Римской империи оседали различные фрагменты или различные тексты и древних писателей, и первых христианских апологетов.
— А сейчас эти списки где хранятся?
В.А. Судариков: Сейчас древние списки хранятся в различных библиотеках и музеях. Очень много их хранится в Риме, в библиотеке Ватикана.
— На каком языке они были написаны?
В.А. Судариков: На греческом, на латыни. Вообще языком просвещенных людей был греческий. Латынь считалась языком, скажем так, народным, это сейчас латынь наравне с греческим. На латынь Священное Писание было переведено Иеронимом Стридонским.
— А Евангелия были написаны на греческом языке?
В.А. Судариков: Евангелисты, скорее всего, писали на арамейском языке.
— На языке древних иудеев.
В.А. Судариков: Да. Но нам известные древние списки, и это именно греческие тексты.
— А Ветхий Завет на каком языке был написан?
В.А. Судариков: На иврите, на древнееврейском языке.
— И потом переведен на греческий?
В.А. Судариков: Да. С Ветхим Заветом произошло таким образом. Было множество рукописей Ветхого Завета, множество текстов Ветхого Завета на древнееврейском языке. Но, так как языком просвещенного мира был язык греческий, то в III веке до Рождества Христова был предпринят труд по переводу его на греческий язык. Это так называемая Септуагинта — перевод Священного Писания 70 толковников.
И именно этот перевод, точнее, его какие-то более новые редакции, читается у нас в церкви во время богослужения, когда читаются ветхозаветные паремии.
— Скажите, древние греки и те, которые писали Ветхий Завет, они между собой близко общались?
В.А. Судариков: Близко нет, это точно.
— То есть они как бы параллельно существовали?
В.А. Судариков: Конечно. Тем более что Ветхий Завет в основном был написан раньше.
— А греческая философия тоже ведь существовала раньше?
В.А. Судариков: Греческая философия — это V, IV век до нашей эры. Но события Ветхого Завета, если говорить о Моисее, это еще на несколько столетий раньше.
— И когда они встретились?
В.А. Судариков: Они встретились уже во времена эллинизма, в III, во II веке до нашей эры, когда греческая культура распространилась на значительно большую территорию, вышла за рамки Древней Греции. Именно тогда и произошло знакомство, встреча различных культур, и именно тогда Ветхий Завет и был переведен на греческий язык.
Были приглашены 70 знатоков ветхозаветного закона, образованных людей, которые знали греческий и знали древнееврейский языки, и они занимались переводом.
Существует легенда о том, праведный Симеон, который был очень стар к тому времени, когда родился Спаситель, был одним из тех 70 толковников, которые переводили на греческий язык Ветхий Завет. Он переводил книгу пророка Исайи и усомнился, когда переводил слова о том, что дева родила, ведь дева не может родить.
Симеон перевел так, что родила молодая женщина, и за это его сомнение ему было сказано, что он не умрет, пока не увидит исполнение этого пророчества. Таким образом, здесь можно увидеть связь между переводом Священного Писания и правильным его истолкованием, и моментом Сретения.
— Когда христианство стало распространяться, начались его гонения?
В.А. Судариков: Да. Христиан преследовали за антигосударственную деятельность. Тогда был культ императора, его приравнивали к богу. Образцовый подданный должен был приносить жертву — положить на священный огонь, горящий перед статуей императора, определенные благовония, ладан или что-то еще. Иначе человек считался нелояльным к императору, а ведь власть императора считалась властью божественной.
Если человек категорически отказывался приносить жертву, значит, он преступник, он выступает против власти. Вот за это христиан и наказывали со стороны язычников.
Гонения со стороны иудеев не были такими государственными гонениями с судами, но неприязнь со стороны иудеев тоже понятна, потому что христиан считали отступниками, как бы сектантами.
Сначала Христианская Церковь была группой, небольшой группой внутри иудейской религии, и христиан считали подозрительными сектантами, искажающими веру.
— Сейчас, наверное, примерно то же самое?
В.А. Судариков: Ну, сейчас не совсем то же самое. Сейчас нет уже обожествления императорской власти, нет культа императора. И, так как культа нет, христиане могут жить при любом режиме. Мы знаем, Христианская Церковь не требует какого-либо особенного государственного устройства.
— Но, если Господь говорил, что кесарю нужно отдать кесарево, ну, и клали бы они то, что положено, императору.
В.А. Судариков: Давайте мы еще раз вернемся к словам, которые говорит святой Иустин по поводу любви к истине: «И не только требует здравый разум не следовать тем, которые несправедливо поступали или учили: любитель истины должен всячески и больше своей собственной жизни стараться соблюдать правду в словах и поступках своих, хотя бы смерть угрожала ему».
Христиане понимали, что это предательство веры, что почитанием кого-то, чего-то, но не Бога они предали бы Бога, что это противно всему, противно вере. Поэтому поступать иначе они не могли.
— Получается, что, если ты входишь в Церковь, так или иначе, ты должен подчиняться человеку, который находится у духовной власти, так? То есть свобода человека, по сути, отрицается.
В.А. Судариков: Вот об этом мы поговорим в следующий раз. Следующее занятие у нас как раз и будет посвящено свободе. Это очень интересный и сложный момент. Это и повод для различных обвинений, для непонимания и для заблуждений.